Прилет птиц весной в родные леса – это радость и для нас. Зимние домочадцы в лице соек, больших синиц, московок, снегирей, сорок, ворон, переживших таганайские холода при немалой помощи искусственного корма (пшенички, семечек и сала), откочевали в ближайшие насаждения, уступив место перелетным южанам. Окраины Центральной усадьбы парка, Музея природы и родника заполонили пестрые дрозды, зарянки, горихвостки… Под музейной крышей вновь над постройкой гнезда хлопочет парочка белых трясогузок. На ручьях и Большой Тесьме обживаются оляпки. На таежных тропах разгуливают таежные мухоловки.
Фото: Горихвостиха на скворечнике музея Фото: Оляпка на Большой Тесьме
Фото: Пестрый дрозд на страже семьи Фото: Таежная мухоловка- редкий гость
А в горы прилетели жаворонки. Появляются жаворонки на перелете к северным местам гнездования рано, еще по снегу. Вот и наш заснеженный Таганай птички-невелички навестили аж в начале апреля. Мне посчастливилось наблюдать за ними в течение нескольких дней на вершине горы Дальний Таганай.
Каждое утро жаворонки прилетали на кормушку, которую я устроила под окном метеодома. Вначале их пытался гонять хозяин мусорной бочки – вóрон, но жаворонки не обращали на него никакого внимания. Потом лакомую стайку вычислил молодой кошак. Первая попытка Пушистика поохотиться на мелкую дичь была неудачной. Но Пух не оставил свою затею и каждый день вел неустанную слежку за прожорливой стаей пичуг. Жаворонки, почуяв кота, сразу улетали. Пух выходил из укрытия, обнюхивал кормушку, ковырялся в рассыпанной на земле смеси зерна и семечек, потом, выгнув спину и хвост, долго бегал по участку, от одного ветряка до другого. Несколько раз карабкался по остову наверх, скреб когтями по металлу, прыгал на землю, «копал» ее лапами и носом, опять атаковал ветряк, кувыркался на семечках, пока видимо не понял, что наблюдавших за ним с 20-тиметрового расстояния жаворонков подобными изысканными манерами поведения не привлечешь. Обиженный кот забегал в дом, сворачивался клубком на кровати, прятал нос в лапы и засыпал.
Фото: Обиженный Пух
Через несколько минут успокоившиеся жаворонки снова воевали друг с другом за продукцию сельского хозяйства.
Утром девятого апрелявыпал снег, температура опустилась до минус одного, ледяной ветер подул с запада со скоростью около 10 м/с. Жаворонки с семи утра разгребали сугробы на кормушке. Один залез в деревянную кормушку, другой сидит на рассыпухе. Это и есть вожак-агрессор, я прозвала его Жирик. Трое других сородичей попытались подлететь к корму, но получили от него отпор. Они медленно, вытянув шеи и оттопырив на затылке хохолок, показывая тем самым крайнюю степень раздражения, отошли на два метра в сторону и … юркнули под фундамент дома. Похоже у них там укрытие. К вороновой еде даже не подходят. Не по вкусу им хлеб, вареная вермишель и сало. Жирику иногда надоедает цивилизованная пища, и он убегает на овсяницу. Вот тут-то и начинается праздник у остальных членов семейства. Интересно, неужели они первый раз едят семечки? Синицы, например, с третьего, а то и с первого раза шелуху раскалывают. А жаворонки долбят семечку, долбят, да так яростно, будто с хрущом борются. Один раз до 20-ти ударов насчитала, пока зернышко не выпало.
К вечеру распогодилось до плюс пяти. Жаворонкам видимо стало жарко, они залезли в лужу и давай там барахтаться. Нет, они не купались, просто стоя в воде, пили, расправляли крылья, слегка задевая ими воду и поднимая каскад мелких брызг.
Пока семейство принимало ванны, один шустрик, самый маленький из стайки, прибежал к семечкам и долго наслаждался растительным белком в полном одиночестве. Ел бы да ел, но вдруг один из купальщиков поднял голову, перепрыгнул в два прыжка лужу и бегом, заваливая вперед правым боком, с писком набросился на малыша. Ну, Жирик, ты и жадюга! Шустрик забился под камень, потом отполз, в буквальном смысле, к деревянной кормушке, только сунул клюв внутрь за зернышком (там уж и семечек-то не осталось), как налетел жирдяй и прогнал бедолагу. Ему ничего не оставалось делать, как присоединиться к остальному семейству, перекусывающему овсяницей. Улетели жаворонки с кормежки в половине девятого. И так каждый день. Хоть часы по ним проверяй. Вообще-то и так видно, что они не постоянно едят, а летают над тундрой на высоте от 2 до 4-5 метров над землей, купаются, или просто стоят на камнях. Но чаще бегают, быстро, вразвалочку, иногда бочком, вытянув шею и распушив хохолок. Жаль, что не удается их сфотографировать, ближе, чем на 20 метров не подпускают – сразу на крыло и нет их.
В следующий прилет жаворонков уже было пятеро. Интересно, как новичок себя перед Жирдяем поведет?
Фото: Типичный Жирдяй!
Но тут в одно мгновение произошло сразу два события. Четыре птицы кормились возле ветряка-металлолома, Жирдяй как всегда на семечках. Вдруг из-за дровника на сумасшедшей скорости выбегает Пух, хватает птицу у ветряка, та вырывается, и лапы кошака скользят по хвосту удачливой птички. Стайка взмывает так высоко, как только может. Парализованный Жирдяй, наблюдавший с семечком в клюве за происходящим, только через пару секунд очухался и полетел за стаей. А в это время каким-то параллельным зрением я замечаю, как по кромке тундры на темном фоне реликтового ельника парит огромная ослепительно белая птица. Правым глазом я секу за одураченным Пухом, а левым провожаю к подножью Верблюда белую сову. Почему я так уверена, что это белая сова? Ну, во-первых, цвет и размер. Во-вторых, низкий парящий полет. В-третьих, характерный наклон головы – ниже туловища. А в-четвертых, крик – пронзительный клекот. Пух тем временем носится от ветряка-флюгера к ветряку-металлолому, делая вид, что вовсе не опечален своим охотничьим промахом. Смотри, охотничек, как бы ты сам не стал объектом совиной охоты. Знаю я этих местных хищников, так и норовят метео-кошками закусить.
Вскоре раздосадованный Пух покинул арену игр, а птицы, почуяв свободу, прибежали к кормушке. Милая картина – четыре жаворонки клюют мирно пшеничку и семя. Прилетел пятый. Правильно догадались, Жирдяй. Но, похоже, объелся наш вожак, сбежал на бережок лужи, охладиться. Пока Жирдяй ванну принимал, остальные учились с шелухой расправляться. Завершив водные процедуры, Жирдяй вновь водрузил свое тело в центр кормушки. Четверка отправилась в тундру. Но что это? Теперь и они дерутся. Вам что, овсяницы с голубикой мало? Или перед Жирдяем рисуетесь? Совсем в семье разлад наступил. Не буду вам больше корм подсыпать. С завтрашнего дня будете осваивать естественные методы его добычи.
На следующий день десяти сантиметровый слой снега накрыл землю. Жаворонки встречали рассвет на кормушке. К восьми часам утра они уже вырыли в снегу ямки на месте залежей пшенички и семечек. Впрочем, там ковырялся только один член семейства. Остальные, нахохлившись, сидели полукругом. Мне еще никогда и никого не было так жалко. Я насыпала полную миску корма и вышла в тундру. Шквалом из рук чуть не вырвало миску. Одной рукой прижимаю ее к себе, другой прикрываю сверху. Эх, мне бы еще третью руку, чтобы заслонить глаза от ледяных иголок – застывших капелек дождя. Через час я ушла с горы. Надеюсь, что сменный дежурный тоже любит птиц и будет их подкармливать.
М. Середа